Виталий Милонов. О запретах и правах

Виталий Милонов, депутат Государственной Думы

О запрете анонимайзеров

Что касается запрета на анонимайзеры, мы, по сути дела, хотим наказать оружие, а не тех, кто его использует. Пистолеты не убивают, убивают люди, держащие пистолеты. И анонимайзеры в современном мире невозможно запретить. Если мне кто-нибудь объяснит, каким образом запрет на анонимайзер может быть реализован, я ему пожму руку. Я не знаю на сегодняшний день, каким образом это сделать.

Мы боимся сказать, что этот контент плохой. Мы боимся поругаться с глобальными корпорациями, мы боимся предъявить Фейсбуку или Гуглу свои требования, что либо Вы будете соблюдать российские требования, либо Вы будете заблокированы.

Лично я пользуюсь анонимайзерами, я люблю анонимайзеры, я официально купил авастовский анонимайзер, это удобно, и это безопасность для того, чтобы я мог пользоваться публичными Wi-Fi сетями. Недавно мы были свидетелями уголовного дела, когда группа хакеров через бесплатные Wi-Fi сети крала данные с телефонов чиновников и госслужащих. У меня нет компрометирующих сведений на моем телефоне, порнографии, я считаю, что депутат должен быть открытой страницей для спецслужб. Мне нечего стесняться, но анонимайзеры помогают мне защищаться от тех, кого государство не может сейчас привлечь. 

Чтобы принимать запрет на анонимайзеры, надо было вызвать Председателя Роскомнадзора и сказать: мы принимаем этот закон, ты можешь сказать, что он будет выполнен, что это закон не мертворожденный, с завтрашнего дня всё блокируется? Нет, этого сказать никто не может, поэтому мы принимаем закон, который является нашей декларацией о намерениях, но не более того. 

Родительский контроль

Я не автор запретов, я автор регулирования. Дело в том, что я родитель прежде всего, и я не хочу, чтобы кто-то мог пригласить моего ребёнка общаться в неоднозначном поле социальной сети без моего ведома. Я не против того, чтобы дети там общались, но почему родителей исключили из этого процесса? Дайте право мне, как отцу, или матери решать вопросы в семье, будет ребёнок общаться в социальной сети или нет. Социальная сеть – это хуже улицы, потому что на улице хоть какие-то нормы поведения действуют, а в социальной сети их вообще нет. Поэтому если я хочу, чтобы мой ребёнок находился в социальной сети, я ему разрешу это делать. Но если я против этого, почему Вы лезете в мою семью и даёте ему возможность туда выходить? Ему нет 16 лет, он не самостоятелен. 

Я считаю, что аккаунты в социальных сетях можно заводить людям, которые способны кричать за свои поступки. Либо нужно заводить их с разрешения родителей. Если ты считаешь, что твой ребёнок может сидеть в Мамбе в 12 лет, и эти дядечки, которые к нему стучатся в Мамбе, хотят с ним познакомиться, это нормальные люди, они коллекционирует марки или обмениваются цветами – пожалуйста, это твоё право. Но почему мы говорим, что каждый ребёнок без родителей может это сделать? Пускай по закону отец и мать отвечают за своего ребёнка.

Я считаю, что критика права родителей ограничивать доступ детей к соцсетям направлена против семьи. Леонид Левин категорически не прав в этом. Он даже не задумывался о смысле этого закона, он даже не уточнил ничего. Он просто выпалил.

О предоставлении гражданских прав эмбрионам 

Раньше мы думали, что рождение начинается с момента появления на свет. Сейчас наука официально говорит, что рождение начинается с момента зачатия. На сегодняшний день аборты есть прекращение человеческой жизни с научной точки зрения, но с точки зрения закона это до сих пор не так. Я просто захотел максимально приблизить законодательство к научным данным. Поэтому я категорический противник абортов. Аборт – это убийство. Если наука говорит, что человек рождается с момента зачатия, то прекращение его жизни является его умерщвлением, а не медицинской операцией. Иначе завтра мы эвтаназию назовём просто медицинской процедурой.

Если мы возьмём наследственное право, то ребёнок, находящийся в утробе матери, является субъектом наследственного права. 

Гомосексуализм – это зло

Общество немножечко сошло с ума, мы какое-то зло по просьбе очень маленькой кучки влиятельных людей перестали называть злом. Это один из пороков, который осуждается всеми. Мы можем переименовать любое преступление, но от этого оно не перестанет быть аморальным поступком и преступным деянием. Поэтому гомосексуализм является таким же злом, как и всё остальное зло. 

Легализация порока не приведёт ни к чему хорошему, кроме как к деградации общества. Ещё ни одно общество не выдержало легализацию порока, оно всегда разрушалось. Пример – Древний Рим, который был разрушен через легализацию порока. Поэтому давайте называть вещи своими именами.

Давайте легализуем проституцию, а потом легализуем инцест. А что, почему одно можно легализовать, другое нельзя? Это такие же неприемлемые вещи, это недостаток человека. Я, как христианин, не борюсь с человеком, я борюсь с его пороком, и считаю, что гомосексуализм есть всего лишь один из пороков человеческих. Если общество ему говорит, что это норма, то общество жестокосердно, потому что оно обрекает этого человека на то, что он не будет видеть свои прегрешения и свой недостаток. 

Мы опасны для Запада именно тем, что мы отказались от этого неправильно пути, потому что общество, где нормы традиционной семьи, морали признаны в качестве нравственных камертонов, в бараний рог уже точно не скрутишь. Это общество, которое выстоит, и никакими санкциями с ним ничего не сделать. Оно будет руководствоваться своими внутренними, национальными интересами. 

Многие люди, которым неприятна атака на традиционные семейные ценности, видят в России некого гаранта его сохранения. Как от монголо-татарского ига Россия защищала всю Европу, так и сейчас мы берём на себя определённую функцию.

Не надо судить о Западе с точки зрения выступления певицы Мадонны. Это люди искусства, у них всё экзальтированно, у них там кокаин километрами расстелен. Судите по нормальным людям. Я могу сказать, что среднестатистический член республиканской партии абсолютно так же думает, как депутат Милонов, только он думает с точки зрения своей страны. Он патриот Америки, он считает, что Америка – великая страна. Но ценностный набор у нас абсолютно одинаков: вера, государство, отечество, семья, дети, церковь. Ценностные основы общества не подвержены конъюнктуре, они всегда будут оставаться ценностными основами.

Вопрос о наднациональных элитах

Я считаю себя русским, как и Барклай-де-Толли считал себя русским, и художник Айвазовский считал себя русским. Для меня русский тот, кто думает на русском языке, кто считает себя таковым человеком. Национальность – это совсем другое. Мне очень нравится, как сказал Рамзан Кадыров: «Я русский чеченской национальности». Это очень ёмкое определение. Мы все русские разных национальностей.

Наднациональные элиты, которые совершили революцию, это люди, которые действовали не в интересах татар, башкир, евреев. Это люди, которые действовали в интересах против России. А уж копаться в национальности – это настолько глупо, потому что я, как христианин, могу сказать, что это всё очень условно. Вера определяет твою нацию. И это, кстати, было принято в дореволюционной России. Это потом большевики вывели все эти национальности, обрезан, не обрезан.

Либерализм как право на свободу

Либерализм – это право на свободу, право распоряжаться своей свободой. Господь, когда создал этот мир, мог сделать все так, что мы действовали бы абсолютно в идеальном соответствии с его планами и с его видением. Он бы мог лишить нас свободы и сказать, что вы жили бы в раю, люди, а не совершали бы ошибок. Но Господь ценит в человеке его право на выбор Бога через свободу. Ему не нужна любовь по принуждению, ему нужна любовь как реализация свободы. Свобода нам дана для того, чтобы прославлять Бога, а не для того, чтобы от него отворачиваться. 

Что нужно еще запретить?

Я не думаю о том, чтобы запретить. Меня больше беспокоит, каким образом молодой человек, выходящий из никому не нужного 555-го московского ВУЗа, будет работать. Каким образом будут действовать социальные лифты не для Мары Багдасарян, а для парня из Карелии, который сейчас школу заканчивает. Меня волнует, что у нас нация спивается, деградирует. У нас наркомания безумная. Посмотрите, какой процент детей, которые пробовали наркотики в школах. Надо спасать тех, кто не заражён этим от тех, кто заражён.

Я не спорю, пускай господин Левин занимается анонимайзерами, чем критикует меня, он член Справедливой России, именно они ходили с белыми ленточками. Мы другие, мы Родину не будем менять и критиковать, если она даже не права, но она наша Родина. И сейчас давайте уже задумаемся о том, каким образом начнёт существовать и хоть как-то дышать малый бизнес, это вопрос существования экономики нашей страны. Неужели не понятно, что все эти нефтяные, газовые вещи помогают нам выживать сейчас, но в будущем их доля будет ужасно сокращена, уже сейчас сокращается.

Малый бизнес в городах вообще в мёртвом состоянии. Давайте мы сделаем так, чтобы чувак, который вырастил свою картошку, смог её продать не перекупщикам, мы создадим кооперативы.

Россия не только в столицах живёт, она же живёт в селе, пьют, наркоманят. Пиво порошковое – вот что надо запретить, чтобы все эти магнаты пивные обанкротились и заплакали. Коллекторов надо запретить, потому что коллекторы – это хуже, чем секс-меньшинства. Кредиты сделать по-другому. Вот за что нужно бороться, и не языком запретов, а языком помощи. Но не революционными шагами, потому что Полиграф Полиграфыч Шариков в нашей истории уже был, и мы все нравственно, внутренние на стороне кого? Филиппа Филипповича Преображенского, конечно. 

17 ноября 2017 г.

Полное интервью на mediametrics.ru