Александр Градский. Ответственность в творчестве

Александр Градский, певец, мультиинструменталист, автор песен, поэт, композитор

Личности для восхищения

Есть у меня классическое образование, естественно, я не мог обойтись без восхищения людьми, которые в оперном вокале, в камерном вокале достигли серьёзных высот. Это касается и инструментальной музыки, и композиторского творчества, очень много имен. И каждый из них на меня оказывал влияние. Подражать я не подражал, просто стремился в какой-то степени соответствовать профессии. 

Было очень близкое знакомство с Клавдией Ивановной Шульженко, которую я очень любил и люблю, она работала в моём концерте номером в городе Куйбышев. Мы с ней играли 3 дня по 3 сольных концерта во Дворце спорта. С Ростроповичем был знаком, встречался с ним, но никогда не сотрудничал. Из сегодняшних музыкантов я считаю, что совершенно выдающийся музыкант Башмет, с которым мы дружим очень много лет. Вот, пожалуй, то, что я могу назвать. 

О «проектах»

Если говорить о Ванессе Мэй, она очень недурно играет на скрипке, она очень мило выглядит, и это проект. Есть слово «проект», и в проекте умение играть на скрипке, умение выглядеть хорошо и артистизм – это всего лишь одна из многих составляющих.

Если у тебя много заинтересованных лиц в средствах массовой информации, знакомых, ты можешь создать проект на год, на полтора, на два. Дальше совершенно неважно, хорошо ты поёшь или хорошо сочиняешь, важно, что у тебя есть два года карьеры. Ты за это время успеваешь как-то себя проявить, может быть, даже заработать, а потом совершенно свободно на это смотрят, как на неудавшийся проект, если через два года он заканчивается, или на удавшийся, если каждый год человек выпускает новый альбом.

Если человек больше ничего не умеет делать, как только хреново петь, но за это ему платят, и он каким-то образом может содержать свою семью, своих детей, он, на мой взгляд, всё-таки делает благое дело хотя бы для себя, для своих близких. Уже нельзя его так ругать, потому что когда ты что-то говоришь, к этому прислушиваются. И может так получиться, что я помешаю человеку выживать. И со временем я перестал называть фамилии.

Диск как произведение

Я написал уже очень много всяких альбомов и музыки, и вдруг замечаю, что очень много моих вещей остаются в узком кругу любителей. При этом этот узкий круг любителей достаточно широк для того, чтобы покупать компакт-диски. И у меня покупают их, у одного из очень немногих в стране.

Когда-то у меня был разговор с моим приятелем, он хозяин крупной звукозаписывающей компании. Он меня поругивал и посмеивался, что я очень дорого издаю диски, оформление дорогое. Если средняя пластинка стоила до доллара, я имею в виду её оформление, её выпуск и так далее, то мои диски обходились около трёх, потому что я очень качественно издавал, была качественная полиграфия, всё это было записано здорово. То есть диск превращался в своего рода произведение, которое подарить не стыдно. Он меня поругивал, что я теряю на этом деньги. А в результате оказалось, что те люди, которые хотят мои диски приобрести, приобретают их очень часто как подарки. Они являются в какой-то степени аналогом хорошо изданной книги.

За кулисами «Голоса»

Я бы не сказал, что побеждают всегда самые голосистые и самые талантливые, несмотря на то, что три моих конкурсанта выиграли. Голосуют практически зрители. Это не значит, что он самый талантливый или самый голосистый. Он наиболее интересен. В мою задачу входило сделать так, чтобы им был наиболее интересен тот, кто на мой взгляд хорошо поёт и самый талантливый. Но если что-то такое у меня не получилось, а получилось, например, у Гриши Лепса и у отца Фотия, я отношусь к этому совершенно спокойно, поскольку выбирают люди, в конце концов.

Ответственность в творчестве

Есть такое слово ответственность: сказал – сделал. Это вообще мужское качество, я, прежде всего, это в мужчинах ценю. Но поскольку вокалисты и вокалистки – это не тот пропорциональный состав, как женщины и мужчины. По статистике, на 10 девчонок 9 ребят, здесь примерно на 8 девочек 2 парня. 

В работе с женщинами почти исключен такой момент, как неадекватное  

поведение. Почти не пьют, за редким исключением, потому что пьющую женщину на работу вряд ли возьмут. Это то, что я терпеть не могу в профессиональном отношении.

Я не терплю ни наркотиков, ни алкоголя на сцене, я считаю, что это просто вредит профессии. Ну невозможно сыграть в нетрезвом виде чисто, это исключено. Можно сколько угодно выпендриваться, рассказывать: мы тут напились пива и стали записывать. Пускай попробуют в студии Abbey Road выпить коньяку и потом петь, даже если ты и Маккартни. Просто у тебя не получится. На концерте возможно, концерт – всё-таки шоу, там можно себе позволить всё что угодно, кому угодно, только не мне. 

Комплекс недооценённости

Лет в 45 я понял, что неоценённость не должна быть комплексом. Мне пришла в голову простая совершенно мысль: почему меня должны любить миллионы, с чего это вдруг? Главное, может быть, сделать что-то, и в музыке, и поэзии, что на твой взгляд могло быть необходимо какому-то числу людей после того, как ты уходишь из жизни. Вот ты уходишь из жизни, как Велимир Хлебников, совершенно гениальный поэт, но его практически никто из общей массы людей не знает. Знает 50.000 человек, а 10.000 человек считают великим гением, в том числе и я. Но есть хороший способ передачи этой информации своим детям, своим знакомым, своим ученикам. И так получается, человека давным-давно на свете нет, а о нём 50 тысяч, 100 тысяч человек помнят, и он является великим поэтом.

Я работаю очень долгое время с одним и тем же звукорежиссёром – Витей Глазковым. Совершенно замечательный звукорежиссёр, при этом он музыкант, он поёт и сочиняет, исключительно профессиональный человек. Около 40 лет мы вместе работаем. 

Саунд-продюсера у меня нет и не было. Мне приходится выходить из образа певца и становиться саунд-продюсером, когда я слушаю себя. В том случае, если я записываю кого-то другого, например, своих конкурсантов на «Голосе», или теперь они уже солисты театра Градский Холл. Это все ребята, которые со мной на «Голосе» работали, некоторые из них побеждали. И все три победителя трёх сезонов – и Воробьёва Саша, и Серёжа Волчков, и Дина Гарипова – они солисты театра Градский Холл.

Так вот, когда я записываю их, естественно, я включаю административный ресурс, прошу сделать так, сяк. Но в силу того, что у них ко мне есть большая степень доверия, они меня слушаются, но потом я обязательно зову их в студию, показываю тот дубль, который им сначала удалось сделать, и тот дубль, который потом. И если они говорят, что да, действительно стало лучше, тогда мы оставляем дубль, который сделали вместе. Это так называемая работа саунд-продюсера, которой у нас практически никто не занимается.

Очень мало людей, которые занимаются именно саунд-продюсированием в высоком смысле этого слова. Потому что саунд-продюсирование – это не только ты чисто спел, не чисто спел, это ещё и манера, и подача. В сложной музыке уровень саунд-продюсера должен быть чрезвычайно профессионально высок.

Раньше поэтическая моя составляющая в песне это было, скорее, литературная необходимость. Я не хотел никого просить, чтобы мне писали текст, потому что понимал, что мне никто не напишет текст, этого не будет.

Последнее время я стал к себе, как к поэту, относиться лучше. Просто стал, наверное, лучше писать. Посему я позволил себе в книжках даже какие-то стихи свои печатать, которые не будут песнями, а просто стихотворения.

Я не сказал бы, что я поэт, потому что я, например, не могу не писать музыку, хотя я это делаю сейчас редко. Я не могу не петь, потому что даже если я делаю это реже, чем раньше, всё равно я не могу не петь. Вот не писать стихи я могу. Это совершенно спокойно делается. 

16 марта 2016 г.

Полный текст интервью на mediametrics.ru